Журнал

ВВП №104

Страна и Мир

Москва и Берлин на пути к примирению


Глава Татарстана Р.Минниханов, президент РФ Владимир Путин и премьер-министр Баварии Хорст Зеехофер, XXI Петербургский международный форум

Принципиальность Владимира Путина доказала немцам, что с интересами России придется считаться.

Какими будут отношения России и Германии в новом политическом сезоне – вопрос не праздный. Три года назад Берлин включился в политику по «сдерживанию России», но быстро об этом пожалел, ощутил себя заложником ситуации, подсчитал убытки – и теперь ищет пути к выходу из кризиса. Как любят говорить медики в подобных ситуациях, «прогноз осторожный, но благоприятный».


«Так круто мы еще не проигрывали»

Германия переживает поражение от России, но делает это радостно, чтобы не сказать – гордо. Речь в данном случае идет об олимпийском хоккейном финале: напряженная, полная драматизма игра завершилась со счетом 4:3 в пользу россиян. «Так круто мы еще не проигрывали», – заявляет немецкое издание Bild в заголовке материала по теме. В нем же подчеркивается, что сенсационно вышедшие в финал немцы «показали выдающуюся игру» в противостоянии с «главным фаворитом».

Болельщики двух стран, если судить по репортажам и видеоматериалам из олимпийского Пхенчхана, тоже были настроены друг к другу вполне благодушно. Эти сугубо бытовые и не связанные с высокой политикой подробности тем не менее дополнительно иллюстрируют тот факт, что обе нации откровенно устали от нового извода холодной войны, тянущейся с 2014 года. И эта усталость проявляется во многом. О ней говорят социологи, на нее ссылается бизнес, ее признают политики и чиновники. Накопленная кинетическая энергия претензий не друг к другу, а к состоянию отношений друг с другом (т. н. «фактор упущенных возможностей») в обозримой перспективе должна растопить политический лёд – и именно к этому сейчас всё идет.

Нужно понимать, что историческое примирение России и Германии стало одним из главных событий двадцатого века, определившим облик века двадцать первого. После развала СССР объединенная Германия быстро стала одним из важнейших торговых партнеров России, причем немцы охотно брали на себя консультативные функции при модернизации ряда предприятий и целых отраслей, а русские признавали их авторитет. Впоследствии начала формироваться и политическая ось Москва–Берлин–Париж, которая должна была сдерживать возросшие аппетиты Соединенных Штатов (достаточно вспомнить совместное противостояние американской авантюре в Ираке).

Однако ведущая роль, которую играет Германия внутри ЕС, осложнила двусторонние отношения. Воспринимая себя уже не столько как суверенную нацию, сколько одним из старших офицеров политического Запада, немцы оказались втянуты в политику «сдерживания России» вопреки собственным национальным интересам. И теперь отказ от санкционной войны с Москвой воспринимается частью немецких элит как угроза для утраты позиций на Западе и углубление раскола ЕС, тогда как сохранение и укрепление Евросоюза Берлин воспринимает как историческую миссию.

Другое дело, подобный расклад для ФРГ откровенно убыточен, а приоритеты теми или иными политическими кругами Германии расставляются по-разному. Чем дольше длится война санкций, которая не привела (и не приведет) к заявленной цели – сдерживанию России, тем глубже накопленные противоречия внутри не только ЕС, об интересах которого немцы якобы заботятся, но и самой Германии.

В январе Восточный комитет германской экономики оценил потери от антироссийских санкций и встречных контрсанкций в 100 млрд евро (считая с 2014 года). «Мы отвергаем новые экономические санкции. Они только уводят от переговоров, усиливают раскол между сторонами и вызывают тревогу у компаний, создают непредсказуемые риски для экономики», – заявил по этому поводу глава комитета Вольфганг Бюхеле. В данном случае речь идет в том числе о косвенных убытках: 100 млрд евро – это чуть меньше, чем общий торговый оборот между странами за два года (57,2 млрд евро в 2017 году, из которых 31,4 млрд – это импорт из России в Германию).

Что-что, а деньги немцы считать умеют, потому и не иссякает поток посредников от бизнеса, перемещающихся между Берлином и Москвой в надежде ускорить достижение взаимо­понимания между правительствами. Особенно в этом смысле усердствуют компании из Баварии – самой богатой немецкой земли, премьер-министр которой – Хорст Зеехофер – взял на себя смелость выстраивать собственную внешнюю политику и контактировать с Мос­квой напрямую, а не через Берлин. С учетом, что он при этом не устает критиковать политику санкций, это вносит видимое напряжение в правящую коалицию. Раньше именно это считалось главной внутриполитической проблемой Ангелы Меркель, наряду с миграционным кризисом – не менее болезненным поводом для разногласий, но теперь окончательно сформировалась проблема еще более острая.

Зеехофер – глава партии ХСС. ХСС – часть блока ХДС-ХСС, лидером которого и является Меркель (если упрощенно, ХСС – автономный филиал ХДС в Баварии). При этом действующее немецкое правительство является производной от более широкой коалиции с левой партией СДПГ – извечным соперником консерваторов. Традиционно «младшему партнеру» в таком кабинете отдается пост вице-канцлера и главы МИД, который уже год как занимает Зигмар Габриэль – не лидер СДПГ, но один из наиболее популярных ее деятелей.

И вот в середине февраля во время организованного немецким бизнесом завтрака с главой МИД РФ Сергеем Лавровым (цель у предпринимателей была всё та же – подтолкнуть стороны к отмене взаимных санкций) Габриэль­ неожиданно поддержал идею Владимира Путина о вводе в Донбасс международных миротворцев  и  заявил следующее: «Если этот ввод будет осуществлен, то можно будет начать поэтапное снятие санкций». Параллельно он раскритиковал желание Вашингтона наращивать санкционную политику, подчеркнув, что в Евро­союзе новые американские ограничения оценивают «как более чем неоднозначные», так как они «имеют экстерриториальный принцип».

Эти слова произвели в коридорах власти ФРГ эффект разорвавшейся бомбы. Габриэля обвинили в том, что он раскалывает с таким трудом собранную правящую коалицию и идет поперек достигнутых договоренностей. Если это действительно так, то каковы его мотивы? Неужели обрушить правительство Меркель? Чтобы разобраться в этой ситуации, необходимо обернуться назад.


Тайны берлинского двора

Очередные парламентские выборы прошли в ФРГ в сентябре. По их итогам консерваторы Меркель растеряли часть своих позиций – почти 9 процентных пунктов, но сохранили относительное большинство – 32,9 %. При этом, благодаря миграционному кризису, главным триумфатором стала партия «Альтернатива для Германии», выступающая резко против приема беженцев и горячо поддерживающая восстановление отношений с Россией. Национализм и  евроскептицизм «АдГ» делает парт­нерство с ней неприемлемым для немецких элит, посему единственным путем Меркель для сохранения власти без очередных выборов стала очередная коалиция с СДПГ – пусть и жестко ей оппонирующей, но вполне системной партии.

Проблема, однако, в том, что подобной коалиции не хотел никто: ни консерваторы, которым социал-демократы выставили огромный массив требований, ни сама СДПГ, привыкшая к роли критика Меркель, ни немецкие избиратели, что зафиксировали абсолютно все соцопросы. В связи с этим коалиционные переговоры шли тяжело и затянулись на четыре месяца, пока наконец стороны не пришли к шаткому соглашению, буквально сотканному из различных уступок друг другу. Одной из таких уступок и стала политика в отношении Москвы.

Принципиальная позиция СДПГ заключается в том, что единую Европу­ нельзя построить под лозунгом против России, но можно вместе с Россией – в рамках некоего общего экономического пространства от Лиссабона до Владивостока (это видение, кстати сказать, совпадает с видением Владимира Путина). «Это не написано в договоре, но я знаю из разговоров со знающими людьми: Габриэль на переговорах боролся как лев. ХДС пытался продавить жесткую линию относительно России, а он этого не позволил. Так что тон явно изменился», – заявил по этому поводу известный немецкий политолог Александр Рар в интервью российскому изданию «Взгляд».

Но если в договоре о создании коалиции принципиально новых реверансов в адрес России нет, то что же в нем есть? То, что на сегодняшний день важнее голословных заявлений о стремлении к сотрудничеству.

Основным препятствием для потепления политических отношений между Москвой и Берлином является пробуксовка в реализации Минских соглашений, направленных на урегулирование в Донбассе. Эта четко подчеркиваемая взаимосвязь сделала немцев заложниками политики Киева, причем неожиданно для них самих. Именно власти Украины сейчас являются основным препятствием для, как любит говорить Сергей Лавров, имплементации договоренностей, поскольку изначально не собирались их выполнять. Западные партнеры «назначили» ответственной за всё Россию и «мотивировали» Москву санкциями, что Киев более чем устраивает – можно потихоньку готовить военный сценарий разрешения конфликта. При этом российское предложение о вводе в регион «голубых касок» тоже по факту блокируется Киевом, выставляющим заведомо неприемлемые условия.

Но украинцы не учли трех вещей. Во-первых, Германия категорически против военного решения. Во‑вторых, санкции вредят не только России, но и Евросоюзу. В-третьих, терпение немцев не бесконечно и они не любят, когда их используют. А раз препятствием для восстановления отношений с РФ является именно Украина, к ней и обращены прописанные с подачи СДПГ и ХСС требования коалиционного соглашения, причем требования жесткие. Берлин соглашается финансово поддерживать стремительно нищающую Украину только в обмен на выполнение требований Минска, тотальную модернизацию страны и активную борьбу с коррупцией (что на Украине, как показывает практика, занятие почти бессмысленное).

Собственно, словам Габриэля предшествовал срыв запланированной прежде встречи в «нормандском формате» (главы МИД России, Украины, Германии и Франции), что исчерпывающе расставляет акценты, но все-таки не объясняет, почему глава германской дипломатии пошел в своей трактовке коалиционных соглашений чуть дальше, вызвав бурю негодования как на Украине, так и внутри германских элит.

Дело в том, что в этом соглашении до сих пор не поставлена точка – его должны утвердить рядовые члены СДПГ прямым голосованием, результаты которого станут известны в начале марта. Многие из них союза с консерваторами не желают, в том числе ввиду разногласий по российскому вопросу (традиционные претензии к Меркель по поводу приема мигрантов тут не работают – СДПГ сама является горячим защитником беженцев). Очевидно, Габриэль, выступивший как один из основных архитекторов коалиции, сейчас пытается сыграть на чувствах пророссийской части социал-демократов. И, пусть это и не нравится Меркель, она оказалась заложницей сложившейся ситуации. Если члены СДПГ проголосуют против нового союза с консерваторами, будут назначены новые выборы, на которых ХДС-ХСС может потерять еще больше голосов, не говоря уже о том, что очередное выдвижение Меркель в качестве главы списка и кандидата на должность канцлера, мягко говоря, не очевидно – внутрипартийная оппозиция ее политике продолжает крепнуть.

Таким образом, реверансы в сторону России стали для Меркель последним шансом сохранить власть. И то, что эти реверансы озвучивают ее партнеры по коалиции, канцлера так или иначе устраивает, потому она и воздержалась от резких оценок в адрес «много на себя взявшего» Габриэля­.

Новый подход Берлина к украинскому кризису и лояльный в отношении России глава МИД в лице Габриэля – те факторы, которые должны помочь России и Германии вернуться к нормальным взаимовыгодным отношениям уже в обозримой перспективе. И упустить этот шанс было бы почти преступным: сотрудничество с Москвой важно для Берлина, но и Москве нужен Берлин в рамках той экономической и внешнеполитической стратегии, которую выстраивает сейчас Кремль. Конечно, если камень действительно лежачий и вода под него не течет, обойдемся и без федерального правительства Германии, это приемлемый вариант. Просто приемлемый не значит лучший.


Ангела Меркель и новая реальность

Сама Меркель, хотя и продолжает гнуть собственную линию – что в отношении к мигрантам, что в отношениях с Москвой, прекрасно осознает, что ее поле для возможных маневров сужается. Безоговорочная (еще недавно) поддержка Киева – допустим. Политическое противостояние с Кремлем – пожалуй. Сохранение единого ЕС, значительная часть которого в принципе является неисправимо русофобской, – вообще приоритет. Но реальная жизнь значительно сложнее теории, и ряд сдерживающих в этом смысле факторов давят непосредственно на канцлера, а канцлер в Германии сейчас не железный.

Да, Меркель может позволить себе многое. Она сильный, опытный и уважаемый в Европе политик, который умеет держать в своих руках рычаги контроля за ситуацией. Несмотря на ряд серьезных испытаний, отразившихся на ее рейтинге, она по-прежнему чрезвычайно популярна среди немцев, и ее влиятельные больше в кулуарах, чем на публике однопартийцы не рискуют бросать ей открытый вызов. Тем не менее Меркель зависима от своей партии, а у партии есть неотменяемые и ни при каких условиях не пересматриваемые интересы и приоритеты – они сохраняются всегда, какие бы факторы ни определяли внешнеполитическую тактику Берлина в настоящий момент. Один из таких приоритетов, уходящий корнями в далекое прошлое и определивший облик современной Германии, это опора на бизнес. Без учета его интересов ХДС-ХСС просто не могут существовать, как не может существовать СДПГ без поддержки малоимущих.

Как германский бизнес относится к санкциям, сказано выше. До недавнего времени Меркель удавалось сдерживать его недовольство, взывая к солидарности. Однако проблема в том, что русофобская концепция мироустройства, которая довлеет над частью Европы (особенно восточной) и характерна для значительной прослойки внутри американских элит, чудище не просто прожорливое, а в принципе не способное к насыщению. Оно всегда будет требовать еще и еще, а сейчас требует такой жирный кусок, как отказ от проекта «Северный поток-2» в рамках политики сдерживания России и сохранения единства ЕС, которую Меркель вроде бы горячо поддерживает.

Однако для немецкого бизнеса этот проект действительно важен, а отказ от него неприемлем. В итоге канцлер  –  хочет она того или нет  –  выступает активным лоббистом  и  адвокатом проекта перед всеми, кто настроен против него, начиная от Польши и Прибалтики внутри ЕС, заканчивая американцами и украинцами (для США реализация «СП‑2» чревата упущенной прибылью на энергетическом рынке Европы, для Украины  –  колоссальными убытками от потери транзита из РФ). То есть как минимум в этом вопросе сохранение единства ЕС и противостояние с Россией­ отходят для канцлера на второй план. «Мы считаем этот проект экономическим», – отрезала Меркель некоторое время назад в ответ на претензии со стороны премьер-министра Польши Матеуша Моравецкого. Ранее американская сторона, во многом диктующая свою позицию Варшаве по данному вопросу, назвала проект «полностью политическим».

Надо признать, что американцы частично правы, а Меркель несколько лукавит. Разумеется, это экономический проект, но и политический тоже и его реализация неизбежно повысит уровень влияния России в Европе. По крайней мере она будет избавлена от шантажа со стороны Украины и ее лоббистов по энергетическим вопросам, зай­мет еще более прочные позиции на европейском рынке и в очередной раз продемонстрирует, что ее совместный бизнес с Берлином – неотъемлемая часть политической реальности, с которой необходимо считаться всем, в том числе и самой Ангеле Меркель.

«Россия – наш самый большой европейский сосед, с которым мы хотим гарантировать мир в Европе», – гласит коалиционное соглашение ХДС, ХСС и СДПГ. Там же отмечено, что между странами есть большой потенциал для экономического обмена и сильный интерес к сотрудничеству в области гражданского общества. Этим теперь и будет руководствоваться официальный Берлин, явно недооценивший не только значимость России для Германии, но и устойчивость самой России перед внешними вызовами. «Введенные против РФ санкции просто-напросто не сработали», – констатировала на днях министр иностранных дел Австрии Карин Кнайсль от имени всех стран-рационалистов Евросоюза.

И тут нужно подчеркнуть особо: если бы Москва дала слабину в тот момент, когда давление на нее было наиболее сильным, если бы пошла на уступки по вопросам своих национальных интересов, ни о каком налаживании отношений с Германией речь бы сейчас не шла. С капитулянтами не восстанавливают отношений, а с упавшими не ведут взаимовыгодный бизнес. Их добивают­.

Станислав БОРЗЯКОВ


Вернуться