ВВП № 102

В стране

Благоустройство Москвы расширяется, критика благоустройства ужесточается

За последние пять лет в российской столице произошли крупномасштабные изменения, затронувшие как облик города, так и его функциональность. Но далеко не все из этих изменений, как и практика их внедрения, вызывают у москвичей одобрение. Многие устали от бесконечных строек, перекрытых улиц, борьбы властей с автомобилистами, а также тратами на всё это. Иные решения мэрии и впрямь удивляют. Деньги выделяются, к примеру, на спорные пакеты сезонного оформления (чего стоят только макеты куриц, появившиеся в Москве к Пасхе, будто это не город, а колхоз), но не выделяются на организацию ливневок. В итоге каждый новый дождь буквально смывает всю эту «модную урбанину» под ноги горожан.

«Моя улица», чужой город

«Слава богу, москвичи отмучились», – заявил Сергей Собянин в середине ноября, имея в виду масштабную реконструкцию улиц, прокатившуюся по Москве в последние годы. «Основные работы завершены­», – добавил мэр.

В этом «слава богу» можно услышать страдание сопричастного человека. Сопричастность в данном случае сомнению не подлежит, а вот страдание может показаться наигранным. По крайней мере всего за несколько месяцев до этого заместитель мэра по вопросам жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства Петр Бирюков торжественно провозгласил: «Меня­ часто спрашивают, когда закончится программа “Моя улица”. Отвечаю: никогда».

Видимо, заместителю столичного градоначальника намекнули, что подобный тон, явно содержащий вызов, не слишком уместен в глазах москвичей, многие из которых к программе «Моя улица» относятся, мягко говоря, без восторга. И если называть вещи своими именами, пока еще отнюдь не «отмучились».

Действительно, программа благоустройства, начавшаяся в 2015-м, должна была закончиться к середине 2018 года. Ее значительные масштабы (временами казалось, что одновременно перекопана половина города внутри Третьего транспортного кольца) объяснялись грядущим чемпионатом мира по футболу 2018 года – город как бы «причесывали» к мундиалю, «осовременивали» к приезду значительного количества иностранцев, а горожане все это терпели, как терпят домашние генеральную уборку перед приходом гостей.

Но Тверская 13, кажется, вошла во вкус и чересчур увлеклась преобразованиями. Особенно с учетом того, что уже утвержденный трехлетний бюджет города был сверстан с дефицитом.

В середине октября программу «Моя улица» продлили сразу до 2020 года, дополнительно выделив на нее 94,5 млрд рублей. Таким образом, если исходить из подсчетов РБК, пройдена только половина пути: суммарные расходы городского бюджета должны составить порядка 200 млрд рублей. По данным же контрольно-счётной палаты Москвы, на первом этапе программы было израсходовано больше – 126,7 млрд рублей. То есть позади чуть больше половины, но это уточнение почему-то не радует: город очевидно устал от происходящего, а еще больше – от того, как именно происходит его благоустройство.

Речь даже не о том, что с виду процесс прямо противоречит заявленным целям: город переделывают как бы под удобство пешеходов и велосипедистов, но по нему теперь ни пройти ни проехать (в конце концов, все понимают, что нельзя сделать яичницу, не разбив при этом яиц). Речь о том, что «временные неудобства» с трудом воспринимаются как временные: уже отреставрированные улицы вновь начинают переделывать, низкоквалифицированная рабочая сила меняет недавно уложенное дорожное покрытие, а в дождь все это великолепие начинает напоминать города Индии, которые славятся многим, но не удобством или чистотой.

В какой-то момент стало сложно уйти от ассоциаций и с хозяйствованием времен позднего Юрия Лужкова. Общего стало слишком много – не внешне (предыдущий градоначальник любил строить дома, дороги и торговые центры, но общественными пространствами типа парков не занимался вообще, разве что строил на них торговые центры), но внутренне. К концу «нулевых» каждый москвич знал: здесь ставят бордюры и красят заборы не потому, что это нужно городу, а потому что кто-то зарабатывает на производстве бордюров, продаже краски или привозной рабочей силе.

Теперь такие мотивы приписывают и Сергею Собянину. Именно поэтому, как теперь модно говорить, «фейк ньюс» о том, что его супруга якобы владеет заводом по производству тротуарной плитки, оказалась столь живучей. Казалось бы, уж столько раз опровергнут этот слух, а люди верят. Ибо не могут иначе объяснить для себя, зачем перекладывать покрытие на улице с периодичностью раз в год. Эксперты объясняют все это управленческими ошибками и плохой координацией между столичными департаментами. Пиарщики говорят о недостаточной коммуникации между властями города и его жителями – первые плохо объясняют последним, ради чего вообще они всё это терпят. А «народная молва» живет своей жизнью.

Слухи подогреваются сообщениями о реальном попрании законов. Так, минувшим летом столичное управление ФАС признало нарушения при организации закупок для программы «Моя улица» на общую сумму более 4 млрд рублей. Типовая претензия к «облагораживанию», например, Тверской улицы – отсутствие документации по показателям качества принятых работ: специальная комиссия антимонопольщиков считает, что они принимаются по «субъективным критериям», по ним же отбирают и рабочую силу. Неудивительно, что потом всё приходится переделывать, зато средства осваиваются по новому кругу. А исправить ситуацию задним числом невозможно: выполненные контракты отменить нельзя, подчеркивают юристы.

К слову, особой ненавистью программа «Моя улица» пользуется у  московских предпринимателей. Не тех, конечно, кто занимается производством плитки или пиар-обеспечением реконструкции, а тех, кому не повезло арендовать помещения на попавших под благоустройство улицах. Многие из них за время работ успели разориться.

Отношения мэрии с мелким бизнесом такого рода остаются крайне натянутыми, с тех пор как Тверская 13 устроила т. н. «ночь длинных ковшей», в сжатые сроки сравняв с землей как бы незаконные строения у станций метро («как бы» – поскольку в ряде случаев суд встал на сторону собственников и арендаторов), некоторые из которых спокойно стояли десятилетиями. Особенно возмутили многих слова градоначальника о том, что «не нужно прикрываться бумажками о праве на собственность». Если эти «бумажки» не имеют цены, то на дворе, пожалуй, не 2017-й, а 1917 год.

Роскошь, а не средство передвижения

Есть, пожалуй, только одна категория горожан, которые ненавидят проекты мэрии больше, чем мелкие арендаторы. Это автомобилисты, в полной мере испытавшие на себе последствия столичной «борьбы с пробками».

Разумеется, пробки появились в Москве не при Сергее Собянине, поскольку не при Собянине Москва стала одним из самых больших городов мира и крупным финансовым центром. Согласно исследованию американского аналитического агентства INRIX, которое охватывает 1064 города в 38 странах, по количеству часов, проведенных среднестатическим водителем в пробках, российская столица уступает только калифорнийскому Лос-Анджелесу, где вообще нет метро. А по соотношению «время в поездке / время в пробке» – хуже, чем в Москве, дела обстоят только в столице Колумбии Боготе.

Однако комплекс реформ, предложенных Тверской 13, по сути, является не борьбой с пробками, а борьбой с автомобилистами – личный транспорт становится дорогим и неудобным удовольствием. Отсюда и бесконечное расширение зоны платной парковки, и сужение проезжей части в пользу расширения тротуаров, и выделенные полосы для общественного транспорта. Улицы, отныне предназначенные только для пешеходов, не включаем в список в силу того, что в Москве их раньше действительно не хватало.

По большому счету происходящее вполне логично. Сокращение пробок – это в том числе сокращение количества машин на дорогах, просто «борьба с пробками» звучит нейтрально, а борьба с автомобилистами – вызывающе. Проблема, однако, в том, что по итогам этой борьбы «пробкам» проиграли и водители, и сами реформаторы, поскольку не добились поставленных целей. Жизнь автомобилистов стала дороже и сложнее, но «пробок» меньше не стало. Наоборот, их стало гораздо больше.

Как следует из недавнего исследования компании «Яндекс», загруженность центра Москвы сейчас – максимальная за пять лет. Еще год назад средняя скорость движения по городу в утренний час пик была на 4 % выше, а между ТТК и Садовым кольцом – на 6 % выше. Внутри Садо­вого кольца (то есть там, где город более всего пострадал от благоустройства) стало хуже на 16 % утром и на 8 % вечером. Если же считать с 2014 года, эти показатели составят 24 % и 9 % соответственно.

«Пробки» в столице теперь есть даже там, где их раньше никогда не было, что является прямым следствием программы «Моя улица» и расширения тротуаров. Получился замкнутый круг проблем: тротуары расширяли, чтобы люди по ним прогуливались, но прогуливаться параллельно «пробке» в дыму выхлопных газов – сомнительное удовольствие.

В качестве альтернативы личному транспорту мэрия сделала акцент на улучшение транспорта общественного. В чем-то успехи очевидны, например, впечатляющими темпами расширяется сеть метро, открыто МЦК. С другой стороны, можно отметить ряд очевидных провалов. Например, правительство города ополчилось на маршрутные такси – транспорт морально устаревший и не всегда безопасный. В итоге его запретили буквально одним днем, а городская служба новых мини-автобусов (фактически монополист) выйти на опустевшие маршруты запоздала, и люди часами мерзли на улицах. Как заметил один политолог из Беларуси, побывавший в эти дни в Москве по рабочей необходимости: «Я вообще удивляюсь, почему в городе из-за отмены привычного транспорта не произошел “майдан”».

«Дайте пожить своей жизнью»

Эпоха «тотального облагораживания» началась с реконструкции Парка Горького, которая превратила его в одну из достопримечательностей города и в положительную сторону повлияла на «комплекс провинциальности», свойственный Москве еще не так давно. Молодежь показывала обновленный ЦПКиО знакомым из стран Западной Европы со словами «теперь у нас как у вас». «У нас такого нет», – пожимали плечами иностранцы.

Успешный опыт перенесли на другие парки, термин «общественные пространства» стал модным. В то же время ругательным стало слово «урбанист» (то есть специалист по организации городского пространства). Потому как выяснилось, что успешный опыт ЦПКиО далеко не всегда переносится в другие места без очевидных проблем. В ряде случаев местные жители грудью встали на защиту привычных для них мест отдыха (пример – Воронцовский парк), ругая последними словами «урбанистов с велодорожками» (развитие велосипедной инфраструктуры для города, где снег часто лежит с октября по апрель, идея и впрямь неочевидная).

Наиболее показательной в этом смысле стала судьба одного из главных проектов мэрии, реализованных в уходящем году, – парка «Зарядье» на месте снесенной гостиницы «Россия», идею которого в свое время подал президент Владимир Путин­. Объект доделывали в спешке – к торжественному разрезанию ленточки, многие высаженные в нем растения попросту не прижились, и, когда это стало очевидным, москвичей обвинили в вытаптывании, намеренном уничтожении и даже краже редкой флоры. На деле с «Зарядьем» не случилось ничего такого, чего прежде не случалось с большинством других парков, которые тоже торопились сдать «к праздничку» (как правило, Дню города), – наспех высаженные растения быстро погибали, приходилось закупать новые. И стоит подчеркнуть, что закупаются они, как правило, у зарубежных поставщиков и стоят немалых денег.

Что до «вытаптывания», давно известно, что реальная эксплуатация городских пространств может вступать в конфликт с мыслью дизайнера: люди ходят там, где им интуитивно удобнее, а не по расчерченным линиям. Эту проблему легко предотвратить «тест-драйвом», и, учитывая те колоссальные средства, которые город тратит на озеленение и облагораживание, есть все основания рассчитывать, что «тест-драйвы» будут выполнены в должном объеме и в срок. Но получается «как обычно» – и скупой (или вороватый; тут разные мнения есть) вновь платит дважды.

Показательно, что бывший главный редактор журнала «Афиша» Юрий Сапрыкин, которого (как и сам журнал) считали одним из вдохновителей развития общественных пространств Москвы, по итогам тематического круглого стола констатировал усталость горожан от нескончаемых преобразований: «Чую новый общественный запрос: на места, в которых не происходит ничего и которые выглядят никак… Вот они, новые смыслы для города, а также универсальный ответ на вопрос, как изменить мир к лучшему: ничего с миром не делайте, дайте ему пожить своей жизнью, пусть зарастает травой».

Игорь Бурундуков

Вернуться