Журнал

ВВП № 102

Страна и мир

Не отступать, не сдаваться


В «новой холодной войне» России и США очевидных победителей не будет


Необходимо признать: если у кого-то и были надежды, что приход Дональда Трампа в Белый дом поможет России и США найти взаимопонимание, эти надежды не оправдались. Политики обеих стран подчёркивают: отношения двух государств находятся на нижней точке и происходящее все более напоминает «холодную войну». Эта война России не нужна. Тем не менее она может ее выиграть.

Второе издание «холодной»


Ноябрьский банкет лорд-мэра Лондона – важное светское мероприятие Соединенного Королевства, сочетающее верность британским традициям с актуальными политическими заявлениями. И эти заявления прозвучали. В рамках традиционной премьерской речи Тереза Мэй неожиданно обрушилась на Россию с критикой, используя беспрецедентно жесткие формулировки.

По ее словам, Москва «пытается подорвать свободные общества», «посеять раздор на Запа­де», «неодно­кратно нарушала нацио­нальное воздушное пространство нескольких европейских стран» и «проводила целенаправленную кампанию кибершпионажа». «Мы знаем, чего вы добиваетесь, и у вас ничего не выйдет. Потому что вы недооцениваете устойчивость наших демократий, постоянное притяжение свободных и открытых обществ и приверженность западных стран альянсам, которые нас связывают!» – провозгласила Мэй.

Спустя десять дней британка посвятила России еще одну речь, обращенную к участникам так называемого «Восточного партнерства» ЕС, куда входят Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Молдавия и Украина. По версии Брюсселя, это объединение позволяет Евросоюзу успешно выстраивать институциональное сотрудничество со своими восточными соседями и «не является антироссийским проектом». Но речь Мэй, еще более резкая, чем на банкете лорд-мэра, свидетельствовала об обратном. Премьер договорилась до того, что прямо назвала РФ «враждебным государством», которому «необходимо противостоять как в сфере безопасности, так и в сфере развития».

И британская, и российская пресса сравнили это выступление со знаменитой Фултонской речью Уинстона Черчилля, с которой, как считается, началась «холодная война». Тогда британский премьер тоже говорил о необходимости борьбы с тиранией, источником которой назвал Москву, и о стратегической задаче Запада нести свободу, безопасность и благополучие всему человечеству. «Я чувствовал себя обязанным обрисовать вам тень, которая и на Западе, и на Востоке падает на весь мир», – говорил тогда он. Сталин ответил через газету «Правда»: «Господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира».

В обоих случаях британские премьеры как бы натравливали коллективный Запад на Москву. И в обоих случаях их стране в этом противостоянии была отведена второстепенная роль, тогда как в авангарде выступали Соединенные Штаты. Причем (и на это совпадение тоже необходимо обратить внимание) это не особенно зависело от личных отношений лидеров двух супердержав.

К примеру, Никита Хрущев симпатизировал Джону Кеннеди и, по свидетельству сына, даже плакал в день его убийства. Это, как известно, не помешало развернуться событиям, известным у нас как Карибский кризис, а в США как Кубинский ракетный кризис. А за полгода до них, согласно недавно рассекреченным в Америке документам, в Белом доме на полном серьезе обсуждали возможность приобретения где-либо советских бомбардировщиков с целью нанесения подставного удара по американской военной базе: Москву втягивали в мировую войну, которая имела все шансы стать ядерной (идея принадлежала тогдашнему главе ЦРУ Джону Маккоуну).

В наше время Владимир Путин и Дональд Трамп тоже выказывают друг другу знаки уважения, однако отношения наших стран находятся на низшей точке со времен как минимум раннего Рейгана – это признают и в Вашингтоне, и в Москве. Причина в том, что политику Белого дома в отношении России сейчас определяет пусть не инерция (инерция не помешала Бараку Обаме начать «перезагрузку» отношений с РФ), но и не президент как политическая единица. Эта политика диктуется вашингтонскими элитами, а элиты для себя решили твердо – коли уж мы вступили в противостояние с Россией, отступать не будем.

Трагедия русских хакеров


В каком-то смысле россияне и американцы стали заложниками собственных надежд на улучшение отношений. Во время своей предвыборной кампании Трамп не раз заявлял, что постарается поладить с Путиным, поскольку это было бы выгодно для обеих стран. Это не смутило его избирателей, но в смущении осталась Демократическая партия, так как проиграла выборы, хотя совсем на это не рассчитывала. Сенсационный разгром нужно было как-то объяснить сторонникам, для которых пришествие Трампа поначалу казалось настоящей катастрофой. Причем объяснить так, чтобы поддерживать их мотивацию и постоянно раскачивать кресло под новым президентом, надеясь, что он вылетит из него через четыре года, а лучше – досрочно.

Главными виновниками провала демократов были названы «русские хакеры». Конгресс учинил специальное расследование, в ходе которого стало понятно: любому из членов команды или семьи Трампа любой контакт с русскими теперь грозит неприятностями. С этой точки зрения можно считать, что целью проигравших демократов и их ситуативных союзников – республиканских «ястребов» вроде Джона Маккейна – был контрэлитный и слишком независимый Трамп, а отнюдь не Россия (хотя это далеко не так). Как бы там ни было, травля президента «русской темой» (в глазах американцев хозяин Белого дома должен был предстать чуть ли не марионеткой Путина) сделала эту тему для него «токсичной».

Любой его шаг навстречу Москве воспринимался бы в Америке как подозрительный – то ли как «предательство национальных интересов», то ли как «уступка кровавой диктатуре» (эта «кровавость», как объективно невыгодный для Трампа фон, расписывается пропагандистами отдельно). Как следствие, американский президент был загнан в угол и просто закрыл для себя «русскую тему». Его логика понятна: если тебе все равно ничего не дают сделать, зачем лишний раз подставляться под удар? Тем более что избирателей гораздо больше волнуют внутренние проблемы Америки, а внешняя политика на российском направлении находится во второй десятке приоритетов.

В итоге отношения с Россией были отданы на откуп «старой элите», что отразилось и в кадровых назначениях. К примеру, спецпредставителем Госдепартамента по вопросам Украины стал Курт Волкер, лично близкий к Джону Маккейну с его откровенно русофобскими взглядами. У Маккейна и Трампа отвратительные отношения между собой, но президенту проще уступить «токсичное направление» тем людям, которых Конгресс и СМИ не будут обвинять в «участии в тайном сговоре Трампа и Путина» или чем-то подобном.

Прямым следствием этого «ухода в тень» стало то, что отношения с Россией, отданные на откуп русофобам, окончательно полетели под откос. Пусть и с очевидным неудовольствием, но Трамп утвердил новый пакет санкций против РФ и согласовал изъятие у России ряда консульских зданий, включая старейшее из них – в Сан-Франциско. То, что этот процесс сопровождался откровенным глумлением над дипломатической практикой, обысками и снятием флага, окончательно подтвердило – хуже, чем сейчас, быть просто не может. Точнее, может, но это называется войной, причем не дипломатической и не политической, а самой обычной, с участием сильнейших армий на планете.

Чего-то подобного свидетели Карибского кризиса как раз и ждали в 1962-м. К счастью, не дождались.

Драка, которой не было


Учебный полигон для военного противостояния с Россией не потребовалось бы искать долго – это Сирия. Собственно, к нему все и шло. В какой-то момент даже казалось, что можно назвать место первой битвы – небольшой городок Абу-Камаль на границе с Ираком. С территории Ирака его и планировали освободить от боевиков запрещенной в России группировки ИГИЛ, но из-за того, что воздушное прикрытие отвлеклось на Фаллуджу, в районе Абу-Камаля полегла спецгруппа американского контингента. Так началась «гонка престижа», в которой приняла участие Москва: для того чтобы правительственные силы Сирии освободили город первыми, по боевикам в его окрестностях была нанесена серия масштабных ударов посредством не только бомбардировщиков ВКС РФ, но и кораблей ВМФ РФ в Средиземном море, откуда к террористам регулярно прилетали «Калибры».

В итоге «победили наши», в том числе по причине того, что наступление с иракской стороны застопорилось ввиду разногласий между Багдадом и курдами, которые к тому времени провели референдум о независимости. Но не стоит забывать о двух аспектах: для правительственной армии Сирии этот населенный пункт повышенного стратегического значения не имел (пусть даже контроль над участком государственной границы – это много больше, чем ничего), а Трампа американский проигрыш как будто бы даже не расстроил.

Сложилась парадоксальная ситуация. Некогда война в САР была вторым (а временами и первым) по значимости раздражителем в отношениях Москвы и Вашингтона. Но именно тогда, когда эти отношения рухнули на дно пропасти, сирийская война явным образом отошла на второй план.

Простой пример: встреча Трампа и Путина на саммите АТЭС сорвалась буквально в последний момент, причем в произошедшем обвиняли протокол. В то, что внешнюю политику президента США саботирует даже его протокольная служба, поверить трудно, но по нынешним временам возможно. Как бы там ни было, главы двух государств сумели «на ногах» согласовать совместное заявление как раз по Сирии. «Яблоко раздора» как будто бы стало трубкой мира.

Этому, впрочем, есть объяснение. Если «русская тема», как уже было сказано выше, стала для Трампа «токсичной», то реализовывать свои предвыборные обещания по Сирии ему мешают не так уж и сильно. Просто в силу того, что Трамп был абсолютно прав, называя действия своего предшественника Обамы дорогостоящими и бессмысленными. Собственно, американцы проиграли в САР все или почти все еще до избрания Трампа, поэтому новому президенту оставалось расчищать завалы и резать бюджеты – в полном соответствии со своей программой. Уже при Трампе многим группировкам (зачастую – бандитским) из числа сирийской оппозиции перестали поставлять американское оружие – все равно это либо неэффективно, либо просто опасно (в конечном счете это оружие оказывалось в руках террористов). В то же время лозунг «Асад должен уйти» с учетом реальной картины военных действий был уже откровенно глуп и Сирийской арабской армии стали гораздо реже мешать делать свою работу: американцы сосредоточились на борьбе с ИГИЛ в полном соответствии с обещаниями Трампа. И кстати, небезуспешно: судя по всему, правительство Ирака выполнит свое обещание и к концу года очистит от джихадистов если не всю свою территорию, то почти всю.

Можно было бы предположить, что именно Сирия станет точкой сборки новых продуктивных отношений РФ и США, но это вряд ли. Трампу нужно красиво уйти из САР, а нам – остаться для долгой и тяжелой работы (этой теме в данном номере издания «ВВП» посвящена отдельная статья). При этом уровень взаимного недоверия таков, что рассчитывать на что-то большее, чем нейтралитет по определенным вопросам, было бы просто наивно. Американцев к организации послевоенной жизни сирийцев сейчас попросту не приглашают, а все те рычаги, с помощью которых они пытались влиять на положение дел на фронте, либо «сломались», либо доказали свою бесполезность. Так что можно радоваться победе над американцами в Сирии, можно согласовывать актуальные заявления по ней «на ногах», но в плане потепления отношений с США текущий поворот на Ближнем Востоке, видимо, ничего не даст.

За длинным долларом


Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что потенциал взаимовыгодных отношений между нами и Америкой, заложенный избранием Трампа, может быть реализован только в двух случаях: либо хозяин Белого дома действительно покажет хозяина – и осушит русофобское «вашингтонское болото», как и обещал, либо как минимум усилится настолько, что сможет не обращать внимания на «токсичность» русской темы именно для него.

Первое, к сожалению, маловероятно. «Вашингтонское болото» уже показало свою полноводность, как и то, что проигрыш в битве для него еще не означает проигрыша в войне. Под ударами со стороны элиты Трамп чаще сам гнется, чем гнет свою линию. Кроме того, его команду пока не получается заподозрить в эффективности. Первое полугодие и вовсе было кошмарным – с постоянными кадровыми перетрясками, провалами на ровном месте и ежедневными «сливами» в СМИ, дискредитирующими президента.

Что же касается возможного усиления Трампа, то далеко не факт, что это усиление в итоге нам понравится.

Текущая нездоровая ситуация вытеснила Россию на периферию личной политики Трампа (именно личной; русофобов, формально действующих от его имени, предостаточно). И велика вероятность того, что она там, на периферии, и останется. Не только потому, что Трампу­ явно не приносит удовольствие деятельность, в рамках которой его постоянно хватают за руки. Но и потому, что успехи, которых от него ждут – и которые он может обеспечить, могут прямо противоречить интересам Москвы.

В конце концов, если американские элиты и СМИ искренне верят в «русское влияние на Трампа» (поскольку убедили в этом сами себя), это не означает, что влияние действительно есть, что Москва выиграла для Трампа выборы и что он нам чем-то обязан. Эта пропаганда нам даже льстит (все-таки поставить в Америке «своего» президента не удавалось и СССР на пике могущества), но это всего лишь пропаганда, причем не на нас рассчитанная. А вот то, что называется «реалполитик», может серьезно отличаться от картинки под названием «наш друг Дональд».

Пример такой «истории успеха Трампа» можно найти на все том же вьетнамском саммите АТЭС. На его полях Трамп и председатель КНР Си Цзиньпин договорились о поставках в Китай американского сжиженного газа. Причем на фоне утечек, что российско-китайским газовым проектам (крайне важным для нас в рамках демонстрации европейским покупателям, что на них свет клином не сошелся) недостает рентабельности. А китайцы нам, конечно, друзья и даже стратегические союзники, но деньги считать умеют.

Искать тут принципиальное намерение подставить подножку Москве не стоит. Трамп в первую очередь бизнесмен, он любит и умеет заключать сделки, расталкивая конкурентов локтями. И у него нет ни одной причины для того, чтобы учитывать российские интересы, тем более что именно торгово-экономические отношения с Китаем находятся в центре его внимания, а у России и США торгово-экономических отношений с учетом санкций и контр­санкций считай что и вовсе нет.

Другой пример из того же ряда касается как раз санкций – того пакета, что был утвержден Трампом­ под давлением Конгресса. Президент не лукавил, когда говорил о своем неудовольствии: никакому руководителю не понравится урезание своих полномочий (а принятый закон сделал именно это, по факту запретив главе государства пересматривать политику экономических ограничений против России вне согласия Конгресса). Но нужно понимать, что противостояние России – только часть нового санкционного закона. Другая его часть касается борьбы за европейские энергетические рынки под предлогом борьбы с Москвой и ее «Северным потоком – 2».

Неудивительно, что этот закон вызвал не просто резкую, а чуть ли не яростную отповедь в ЕС, говорим ли мы о Еврокомиссии или его настоящей столице – Берлине. Шутка ли, Америка обещает наказывать долларом всех, кто инвестирует в российские энергетические проекты или участвует в них, а это большая часть Европы. Но в глазах Трампа это очередная форма успешного ведения агрессивного бизнеса, в чем он мастак. Запугать конкурентов, перекупить подрядчиков, навязать свой товар, заставляя покупать американское – это ему близко и понятно, это он обещал избирателям, за этим виден хорошо знакомый ему успех предпринимателя. Собственно, не нужно иметь великой смелости, чтобы сказать: Трамп (именно Трамп, а не «вашингтонское болото») будет в активной и даже агрессивной манере отодвигать Россию ото всех рынков, которые Америка, по его личному убеждению, может занять сама. И инструментарий для этого он будет использовать не столько политический (в этом он пока не силен), а более привычный экономический. Проще говоря, «больше санкций богу санкций» – это как раз про Трампа, а не только про Маккейна и присных.

Вместо послесловия


Некоторые эксперты-американисты утверждают, что самый реалистичный сценарий развития отношений между Россией и США вне военных конфликтов – это дальнейшее их вытеснение на периферию. Китай, Европа, внутренние проблемы – это сейчас важнее и для Трампа, и для Америки вообще. Вытеснение происходит постепенно, по мелочам, но таков общий тренд.

Это может показаться пусть трезвым, но чересчур пессимистичным взглядом на вещи. Но кто сказал, что подобный сценарий нас не устраивает?

Это не Россия вмешивается в дела Америки, требуя внимания или подчинения. Наоборот, Америка вмешивается в дела России, пытаясь встроить ее в свою картину мира. Поэтому нам нужна не дружба Вашингтона, нам нужно его невмешательство. В этом смысле из «периферийного положения» можно извлекать довольно ценные бонусы.

Нам предстоит не драка с американцами за победу в глобальном противостоянии – нам предстоит защита своих «красных линий», проведение которых американцы пытаются оспорить. Это Украина. Это южные рубежи. Это Евразийский экономический союз. Это экономическое сотрудничество с Европой. С последним, как ясно из вышесказанного, будут проблемы, но на легкую прогулку никто и не рассчитывал.

Главное (и об этом можно говорить уверенно), что российские власти прекрасно осознают эти «красные линии», сами их прочерчивают и не дают ни малейшего повода заподозрить себя в намерении отступить хоть на шаг. Все санкции, угрозы, все то беспрецедентное давление, которое испытывает сейчас Москва, не убедило ее ослабить оборону и пожертвовать своими объективными интересами. А с тем врагом, что не нападает, но сидит в обороне, проще просто не сталкиваться, особенно если он у тебя «на периферии».
«Перезагрузки» и «потепления» в обозримом будущем не предвидится. В этом нет ничего хорошего, но это далеко не трагедия. Победа России в данном случае – не уступить и не прогнуться, для чего нужно заниматься внутренними проблемами, экономическими реформами и технологической модернизацией. Понимание на этот счет есть. И то, что «медового месяца» с Вашингтоном так и не случилось, должно восприниматься не иначе как необходимость отдать все силы развитию самой России. Наперекор или, если хотите, назло.
Если удастся, это станет полноценной победой в «новой холодной войне», а не в одной из ее битв, которые ведут дипломаты, лоббисты и протокольные службы.

Станислав Борзяков


Вернуться