Москва и Берлин на пути к примирению

Какими будут отношения России и Германии в новом политическом сезоне – вопрос не праздный. Три года назад Берлин включился в политику по «сдерживанию России», но быстро об этом пожалел, ощутил себя заложником ситуации, подсчитал убытки – и теперь ищет пути к выходу из кризиса. Как любят говорить медики в подобных ситуациях, «прогноз осторожный, но благоприятный».

Германия переживает поражение от России, но делает это радостно, чтобы не сказать – гордо. Речь в данном случае идет об олимпийском хоккейном финале: напряженная, полная драматизма игра завершилась со счетом 3:2 в пользу россиян. «Так круто мы еще не проигрывали», – заявляет немецкое издание Bild в заголовке материала по теме. В нем же подчеркивается, что сенсационно вышедшие в финал немцы «показали выдающуюся игру» в противостоянии с «главным фаворитом».

Болельщики двух стран, если судить по репортажам и видеоматериалам из олимпийского Пхенчхана, тоже были настроены друг к другу вполне благодушно. Эти сугубо бытовые и не связанные с высокой политикой подробности тем не менее дополнительно иллюстрируют тот факт, что обе нации откровенно устали от нового извода холодной войны, тянущейся с 2014 года. И эта усталость проявляется во многом. О ней говорят социологи, на нее ссылается бизнес, ее признают политики и чиновники. Накопленная кинетическая энергия претензий не друг к другу, а к состоянию отношений друг с другом (т. н. «фактор упущенных возможностей») в обозримой перспективе должна растопить политический лёд – и именно к этому сейчас всё идет.

Нужно понимать, что историческое примирение России и Германии стало одним из главных событий двадцатого века, определившим облик века двадцать первого. После развала СССР объединенная Германия быстро стала одним из важнейших торговых партнеров России, причем немцы охотно брали на себя консультативные функции при модернизации ряда предприятий и целых отраслей, а русские признавали их авторитет. Впоследствии начала формироваться и политическая ось Москва-Берлин-Париж, которая должна была сдерживать возросшие аппетиты Соединенных Штатов (достаточно вспомнить совместное противостояние американской авантюре в Ираке).

Однако ведущая роль, которую играет Германия внутри ЕС, осложнила двусторонние отношения. Воспринимая себя уже не столько как суверенную нацию, сколько одним из старших офицеров политического Запада, немцы оказались втянуты в политику «сдерживания России» вопреки собственным национальным интересам. И теперь отказ от санкционной войны с Москвой воспринимается частью немецких элит как угроза для утраты позиций на Западе и углубление раскола ЕС, тогда как сохранение и укрепление Евросоюза Берлин воспринимает как историческую миссию.

Другое дело, подобный расклад для ФРГ откровенно убыточен, а приоритеты теми или иными политическими кругами Германии расставляются по-разному. Чем дольше длится война санкций, которая не привела (и не приведет) к заявленной цели – сдерживанию России, тем глубже накопленные противоречия внутри не только ЕС, об интересах которого немцы якобы заботятся, но и самой Германии.

Что-что, а деньги немцы считать умеют, потому и не иссякает поток посредников от бизнеса, перемещающихся между Берлином и Москвой в надежде ускорить достижение взаимопонимания между правительствами. Особенно в этом смысле усердствуют компании из Баварии – самой богатой немецкой земли, премьер-министр которой – Хорст Зеехофер – взял на себя смелость выстраивать собственную внешнюю политику и контактировать с Москвой напрямую, а не через Берлин. С учетом, что он при этом не устает критиковать политику санкций, это вносит видимое напряжение в правящую коалицию. Раньше именно это считалось главной внутриполитической проблемой Ангелы Меркель, наряду с миграционным кризисом – не менее болезненным поводом для разногласий, но теперь окончательно сформировалась проблема еще более острая.
В середине февраля во время организованного немецким бизнесом завтрака с главой МИД РФ Сергеем Лавровым (цель у предпринимателей была всё та же – подтолкнуть стороны к отмене взаимных санкций) Габриэль неожиданно поддержал идею Владимира Путина о вводе в Донбасс международных миротворцев и заявил следующее: «Если этот ввод будет осуществлен, то можно будет начать поэтапное снятие санкций».

Эти слова произвели в коридорах власти ФРГ эффект разорвавшейся бомбы. Габриэля обвинили в том, что он раскалывает с таким трудом собранную правящую коалицию и идет поперек достигнутых договоренностей. Если это действительно так, то каковы его мотивы? Неужели обрушить правительство Меркель?

Чтобы разобраться в этой ситуации, необходимо обернуться назад. Последние парламентские выборы прошли в ФРГ в сентябре. По их итогам консерваторы Меркель растеряли часть своих позиций, но сохранили относительное большинство. Единственным возможным для нее способом сохранения власти стала очередная коалиция с СДПГ – пусть и жестко ей оппонирующей, но вполне системной.

Проблема, однако, в том, что подобной коалиции не хотел никто: ни консерваторы, которым социал-демократы выставили огромный массив требований, ни сама СДПГ, привыкшая к роли критика Меркель, ни немецкие избиратели, что зафиксировали абсолютно все соцопросы. В связи с этим коалиционные переговоры шли тяжело и затянулись на четыре месяца, пока наконец стороны не пришли к шаткому соглашению, буквально сотканному из различных уступок друг другу. Одной из таких уступок и стала политика в отношении Москвы.

Принципиальная позиция СДПГ заключается в том, что единую Европу нельзя построить под лозунгом против России, но можно вместе с Россией – в рамках некоего общего экономического пространства от Лиссабона до Владивостока (это видение, кстати сказать, совпадает с видением Владимира Путина). «Это не написано в договоре, но я знаю из разговоров со знающими людьми: Габриэль на переговорах боролся как лев. ХДС пытался продавить жесткую линию относительно России, а он этого не позволил. Так что тон явно изменился», – заявил по этому поводу известный немецкий политолог Александр Рар в интервью российскому изданию «Взгляд».
Но если в договоре о создании коалиции принципиально новых реверансов в адрес России нет, то что же в нем есть? То, что на сегодняшний день важнее голословных заявлений о стремлении к сотрудничеству.

Основным препятствием для потепления политических отношений между Москвой и Берлином является пробусковка в реализации Минских соглашений, направленных на урегулирование в Донбассе. Эта четко подчеркиваемая взаимосвязь сделала немцев заложниками политики Киева, причем неожиданно для них самих. Именно власти Украины сейчас являются основным препятствием для, как любит говорить Сергей Лавров, имплементации договоренностей, поскольку изначально не собирались их выполнять. Западные партнеры «назначили» ответственной за всё Россию и «мотивировали» Москву санкциями, что Киев более чем устраивает – можно потихоньку готовить военный сценарий разрешения конфликта. При этом российское предложение о вводе в регион «голубых касок» тоже по факту блокируется Киевом, выставляющим заведомо неприемлемые условия.

Но украинцы не учли трех вещей. Во-первых, Германия категорически против военного решения. Во-вторых, санкции вредят не только России, но и Евросоюзу. В-третьих, терпение немцев не бесконечно и они не любят, когда их используют. А раз препятствием для восстановления отношений с РФ является именно Украина, к ней и обращены прописанные с подачи СДПГ и ХСС требования коалиционного соглашения, причем требования жесткие. Берлин соглашается финансово поддерживать стремительно нищающую Украину только в обмен на выполнение требований Минска, тотальную модернизацию страны и активную борьбу с коррупцией (что на Украине, как показывает практика, занятие почти бессмысленное).

Собственно, словам Габриэля предшествовал срыв запланированной прежде встречи в «нормандском формате» (главы МИД России, Украины, Германии и Франции), что исчерпывающе расставляет акценты, но все-таки не объясняет, почему глава германской дипломатии пошел в своей трактовке коалиционных соглашений чуть дальше, вызвав бурю негодования как на Украине, так и внутри германских элит.

Дело в том, что в этом соглашении до сих пор не поставлена точка – его должны утвердить рядовые члены СДПГ прямым голосованием, результаты которого станут известны в начале марта. Многие из них союза с консерваторами не желают, в том числе ввиду разногласий по российскому вопросу (традиционные претензии к Меркель по поводу приема мигрантов тут не работают – СДПГ сама является горячим защитником беженцев). Очевидно, Габриэль, выступивший как один из основных архитекторов коалиции, сейчас пытается сыграть на чувствах пророссийской части социал-демократов. И, пусть это и не нравится Меркель, она оказалась заложницей сложившейся ситуации. Если члены СДПГ проголосуют против нового союза с консерваторами, будут назначены новые выборы, на которых ХДС-ХСС может потерять еще больше голосов, не говоря уже о том, что очередное выдвижение Меркель в качестве главы списка и кандидата на должность канцлера, мягко говоря, не очевидно – внутрипартийная оппозиция ее политике продолжает крепнуть.

Таким образом, реверансы в сторону России стали для Меркель последним шансом сохранить власть. И то, что эти реверансы озвучивают ее партнеры по коалиции, канцлера так или иначе устраивает, потому она и воздержалась от резких оценок в адрес «много на себя взявшего» Габриэля.
Новый подход Берлина к украинскому кризису и лояльный в отношении России глава МИД в лице Габриэля – те факторы, которые должны помочь России и Германии вернуться к нормальным взаимовыгодным отношениям уже в обозримой перспективе. И упустить этот шанс было бы почти преступным: сотрудничество с Москвой важно для Берлина, но и Москве нужен Берлин в рамках той экономической и внешнеполитической стратегий, которые выстраивает сейчас Кремль. Конечно, если камень действительно лежачий и вода под него не течет, обойдемся и без федерального правительства Германии, это приемлемый вариант. Просто приемлемый не значит лучший.

(полную версию материала вы сможете прочесть в №104 издания «ВВП»)