ВВП № 102

Главная тема: Траектория роста

Страны ОПЕК и ОПЕК+ договорились ограничить добычу до конца 2018 года

Еще совсем недавно первую скрипку на нефтяном рынке играла Сау­довская Аравия. На протяжении десятилетий одним своим словом ее министр нефти фактически мог вершить судьбы не то что нефтяных компаний, а целых государств, чья экономика была плотно привязана к котировкам на черное золото. Но все изменилось. Картель по-прежнему влияет на ценообразование, но теперь решающее слово остается за Россией, которой принадлежит 13 % мировой добычи и которая выступила инициатором перераспределения квот ради благой цели стабилизации глобального рынка, подчас вопреки собственным интересам.

Осознанная необходимость

До 2014 года нефтяные державы чувствовали себя вполне комфортно. Были времена, когда цены за баррель достигали заоблачных уровней. День 11 июля 2008 года золотыми буквами вписан в историю сорта WTI. Тогда был достигнут исторический максимум – 147 долларов за бочку американской легкой нефти.

Но радость от сверхприбылей оказалась недолгой. ОПЕК, чьей задачей до сих пор было регулирование цен на нефтяном рынке путем достижения договоренностей по уровням добычи и экспорта, проморгала пробуждение волчьего аппетита у не входящих в картель Соединенных Штатов, которые, вдохновленные столь многообещающими котировками, ударными темпами стали развивать добычу сланцевой нефти.

Летом 2014 года цены резко – в два раза – обвалились и достигли к концу года пятилетнего минимума. Слабый рост потребления вкупе с гиперактивностью американских сланцевиков на первых порах не смутили и не насторожили участников ОПЕК. Организация отказалась снизить квоты на добычу. Закономерным итогом стало закрепление долгосрочного понижательного тренда. За период с июня 2014 года по январь 2016 года баррель североморской нефти Brent потерял в цене 32 %. Тринадцатилетний минимум был обновлен на уровне 27,72 доллара за бочку на фоне отмены санкций в отношении Ирана. Нефтедобытчики стали жертвой собственного упрямства и укрепившейся веры в то, что сверхвысокие цены – это константа.

Новая реальность встряхнула всех участников рынка. Осенью 2016 года, когда переговоры вошли в активную фазу, каких-либо вестников скорого отскока нефти на былые ценовые уровни не наблюдалось. Цены на Brent весь 2016 год колебались в диапазоне $ 40–50.
Четырнадцать стран, входящих в картель, вынуждены были, позабыв былые разногласия, начать поиск путей выхода из затянувшегося пике совместно с крупными нефтедобытчиками из государств, не входящих в ОПЕК. Таких, например, как Россия (13 % мировой добычи в 2015 году), США (12 %), Китай (5 %), Канада (4 %), Бразилия (3 %), Казахстан (2 %) и множество других, в общей сложности добывающих 60 % всей нефти в мире.

Консенсус первого этапа

Современный рынок нефти спекулятивен и временами похож на экзальтированную барышню, которая, будучи подверженной влиянию массы психологических факторов, постоянно бросается из крайности в крайность. В этих условиях странам ОПЕК и тем, кого условно стали называть ОПЕК+, нужно было добиться решения двух главных задач: снижения уровня мировых запасов и роста уровня цен. Миссия из категории практически невыполнимых, учитывая разношерстность компаний, ищущих консенсус, и взаимоисключаемость их национальных интересов.

Однако наивная убежденность министров в том, что если на полгода попридержать нефтяное производство, то трейдеры запаникуют, начнут лихорадочно распродавать то, что купили раньше, но держали в хранилищах, спровоцировав тем самым уменьшение запасов и подтолкнув цены к чемпионскому скачку до вожделенных 60–70 долларов за бочку, все же сделала свое дело. В сентябре прошлого года были подписаны соглашения между 12 странами ОПЕК и одиннадцатью независимыми экспортерами, крупнейший из которых – Россия.

Договорились сообща сократить добычу на 1,7–1,8 млн баррелей в сутки. Около 300 тысяч из них пришлось на Россию (почти половина от квоты ОПЕК+). Причем нам еще повезло: в октябре 2016 года отечественные нефтяники выдавали рекордные 11,2 млн бочек в сутки, так что на основе этого российская квота была определена на уровне до 10,9 млн баррелей в день. Что, безусловно, скрасило эту горькую пилюлю.

Соглашение вступило в силу с 1 января 2017 года и было рассчитано на полгода. Очевидно, что участники верили в простой экономический закон: чем меньше предложение, тем выше цены. Но легкой увеселительной прогулки не получилось, а ставка на то, что уже через несколько месяцев котировки будут регулироваться естественным образом и каждый в скором времени будет производить столько, сколько пожелает, не сыграла.

Запасы сокращались, но отнюдь не так драматично, как хотелось всем. К маю они «усохли» на треть. Сделка показала рынку, что производители взялись-таки за ценообразование. Котировки оттолкнулись от достигнутого в январе 2016 года дна и приподнялись, но все это время крутились вокруг отметки в 50 долларов, постоянно норовя нырнуть ниже этой психологической планки. Так что в мае сделку вполне закономерно продлили еще на 9 месяцев – до марта 2018 года.

Самое удивительное, что вопреки всем известной недисциплинированности самой ОПЕК удалось практически полностью обеспечить выполнение условий сделки всеми ее участниками. За исключением Ирана и Казахстана, что, в общем, незначительно сказалось на суммарном результате. И тем не менее изначально поставленные цели были достигнуты лишь отчасти.

Как сообщал в сентябре глава Минэнерго РФ Александр Новак, с рынка на тот момент ушло примерно 50 % излишков, сам факт повышения цен произошел, но котировки зависли на уровне 50‑52 долларов. Терпение российских нефтяников тоже оказалось не безграничным. Глава «Роснефти» Игорь Сечин, к примеру, как-то раз выразил недоумение, зачем во все это ввязался, учитывая, что его компания планирует ввод в эксплуатацию крупного Русского и Юрубчено-Тохомского месторождений, которые могли бы обеспечить на пике порядка 9-10 млн тонн нефти в год. «Газпром Нефть» демонстрировала озабоченность судьбой своих новых проектов.

Игра в салочки

Несмотря на неудовольствие капитанов российского нефтяного бизнеса, Москва получила в этой игре неожиданный выигрыш – политический. Последние пятьдесят лет дирижером рынка черного золота безоговорочно была Саудовская Аравия. При желании саудиты могли довольно жестко диктовать свои условия, по указке министра нефти наводняя рынок своим сырьем. Тяжелую руку саудовских принцев в 1998–1999 годах почувствовала Венесуэла, когда ее нефть стоила всего 14 долларов; щелчок по носу получили в 2014–2015 годах США, попытавшиеся перетянуть одеяло на себя за счет сланцевой нефти. Как известно, месторождения Саудовской Аравии характеризуются довольно низкими издержками добычи, так что, чтобы задушить заокеанских конкурентов, саудиты готовы были довольно долго затягивать петлю на их шее, поддерживая смертельную для американских сланцевиков цену в 30 долларов за баррель.

После того как страны ОПЕК и ОПЕК+ заключили соглашение об ограничении добычи, Россия вышла из тени Саудовской Аравии, а влияние Кремля стало укрепляться. Президент РФ Владимир Путин попробовал пожонглировать настроениями на рынке черного золота, точно так же, как раньше это делал саудовский министр нефти Халид аль-Фалих, упоминая о тех или иных решениях, которые планирует принять картель. И преуспел.

На фоне неоднозначных итогов первых двух ограничительных периодов и проработки возможности продления этой сделки еще на какое-то время, Россия стала вести свою игру, не озвучивая четкой позиции по этому вопросу. «Вот когда мы решим, продлить или нет (соглашение о сокращении добычи нефти), тогда мы и определим сроки, но в целом, если говорить о возможном продлении, то, конечно, как минимум до конца 2018 года», – заявил Путин, отвечая на вопросы на пленарном заседании «Российской энергетической недели». Эти слова российского лидера, сказанные незадолго до визита в Россию короля Саудовской Аравии Сальмана бен Абдель Азиза Аль Сауда, тут же подтолкнули нефтяные котировки вверх. А спустя всего две недели, на заседании международного дискуссионного клуба «Валдай», комментируя взаимодействие России и Саудовской Аравии, президент заметил уже, что Россию устраивает цена на нефть в 50 долларов. «Вот мы скоординировали свою позицию со странами ОПЕК и прежде всего с Саудовской Аравией на рынке энергоносителей – и цена держится стабильно за 50 долларов. Мы считаем это справедливой ценой. Нас вполне устраивает. Это результат нашей совместной работы», – сказал тогда Путин.

Саму же Саудовскую Аравию такой уровень цен уже не очень устраивает по ряду причин. Во-первых, в 2018 году королевство готовится провести IPO своей полностью государственной и непубличной национальной нефтяной компании Saudi Aramco. К продаже готовится 5% капитала, поэтому саудиты заинтересованы в резком скачке цен, да и от перераспределения квот в свою пользу тоже бы не отказались. Во-вторых, проведенная в королевстве антикоррупционная зачистка расколола элиту и поставила под угрозу амбициозную программу экономических реформ. Саудитам надо закрывать бюджетный дефицит, и сделать это удастся при цене минимум в 80 долларов за бочку.

России же, бюджет которой на следующий год сверстан из расчета цены нефти 40 долларов за баррель, напротив, резкие ценовые скачки не особо нужны. С одной стороны, чтобы вновь не разбудить аппетит у нефтяников из США, которые за последние годы добились существенного снижения себестоимости добычи сланцевой нефти и могут стать рентабельными, не дожидаясь заветных 100 долларов. С другой стороны, пока что слабый рубль играет на руку российским экспортерам.

Тем не менее процитированные выше комментарии главы российского государства заметно активизировали диалог стран ОПЕК и ОПЕК+, ищущих консенсус в вопросе о необходимости дальнейшего ограничения добычи. Россия, демонстрируя определенную гибкость позиции, подала косвенный сигнал Саудовской Аравии, что в случае необходимости может сделать широкий жест в ее сторону. Таким образом Кремль, заняв ключевые позиции в связке ОПЕК и ОПЕК+, получил возможность добавить к своему широкому арсеналу дипломатических, военных, информационных инструментов сдерживания Вашингтона еще и нефтяной рычаг.

Каждый при своём

В канун министерской встречи в Вене, когда должно было быть принято окончательное решение о продлении или непродлении сделки по ограничению добычи, все ее участники мысленно уже были настроены на пролонгацию. Даже министр Новак заговорил о том, что, несмотря на уход с рынка половины излишков нефти и выход на комфортный для России уровень цен, цель по балансировке рынка еще не достигнута. «Практически все выступают за то, что необходимо продлить сделку дополнительно, для того чтобы достичь окончательных целей. В принципе, Россия тоже поддерживает такие предложения, рассматриваются разные варианты», – заявил он.

Министерский комитет по мониторингу выполнения сделки по итогам встречи рекомендовал продлить соглашение после марта 2018 года. Обсуждались две опции – на шесть и девять месяцев. Министры стран ОПЕК и ОПЕК+ свой выбор сделали в пользу последнего варианта. Что же касается входящих в картель, но освобожденных от ограничений Ливии и Нигерии, то их так и не включили в общий объем квот, приходящийся на страны ОПЕК с условием не превышать уровень добычи этого года до конца действия соглашения.

В целом же обошлось без сюрпризов. Общая квота осталась без изменений – зафиксировано ограничение добычи на 1,8 млн баррелей в сутки, как и привязка к показателю мировых запасов нефти, который участники соглашения рассчитывают снизить до среднего уровня за пять лет. Новых участников сделки пока также не появилось. Египет, Туркмения и ряд стран Африки участвовали в переговорах, но вопрос юридического закрепления их солидарности с остальными участниками сделки даже не поднимался.

По прогнозам ОПЕК, в 2018 году Россия способна преодолеть барьер и начать добывать 11 млн баррелей в сутки. Уже сейчас российские нефтяники обогнали своих саудовских коллег. Понятно, что перспективы роста добычи и ограничения, наложенные на производственную квоту соглашением, никак не вяжутся друг с другом и Россия по-прежнему остается стороной, заинтересованной в коррекции уровней добычи.

Пока что этот вопрос закрыт. Но Новак не исключил, что страны ОПЕК и ОПЕК+ вернутся к его обсуждению в июне 2018 года, когда участники соглашения будут подводить очередные итоги. «Есть опция о возможности корректировки соглашения, если возникнет такая необходимость», – сказал он, подчеркнув, что изменения могут быть как в сторону сокращения добычи, так и ее увеличения, в зависимости от ситуации на рынке и желания основных игроков. По его словам, решение о продлении ограничений еще на год является демонстрацией готовности сторон взаимодействовать. «Но при этом в течение года ситуация может быть разная, и, если рынок не будет сбалансирован, нам нужно будет думать, что делать после января 2019 года, если ситуация будет гораздо лучше исправляться на рынке, то у нас будет решение, направленное на то, чтобы не перегреть рынок», – заявил министр.

Слова о гибкости означают, что Россия воспринимает эти договоренности как временно полезный инструмент, а потенциальное расширение своей квоты как возможность плавного выхода из сделки без катастрофических потерь. Так что рано или поздно вопрос этот будет поставлен. Тем не менее четкой стратегии завершения сделки ни у кого из ее участников пока нет. Тот же Новак упомянул, что еще предстоит убрать с рынка около 150 млн баррелей излишков и только тогда появятся условия для того, чтобы разрабатывать конкретный механизм.

Северный Поток сковало датским льдом

Судьба проекта «Северный поток-2» лишний раз подтверждает, что противостояние России и Запада вовсю разворачивается в экономической плоскости. На газовом поле США атлантисты пытаются отыграться за поражения в других сферах.

В тот же день, когда было принято решение о продлении сделки об ограничении нефтедобычи, парламент Дании принял закон, который может воспрепятствовать строительству этого трубопровода. Королевство и раньше заявляло, что против прокладки трубы через свои воды, и было не единственной страной, кому этот российский проект был будто кость в горле. Украина против, потому что опасается потерять доходы от транзита российского газа. У США есть свои амбициозные планы по экспорту в Европу своего СПГ. К тому же в Вашингтоне считают, что проект Nord Stream 2 и «Турецкий поток» усилят доминирование России на газовых рынках Европы, сократив тем самым возможности диверсификации источников энергоресурсов.

Решение датского парламента сводится к тому, что местный регулятор может теперь отказать в разрешении на прокладку трубы в территориальных водах страны не только из-за угрозы нарушения экологического режима, но и по соображениям национальной безопасности и внешней политики. Это довольно понятный внешнеполитический сигнал и легальный инструмент для того, чтобы запретить прокладку газопровода Nord Stream 2 по первоначально запланированному маршруту.

Оператор проекта намек прекрасно понял, но сворачивать работу по строительству двух ниток газопровода общей мощностью 55 миллиардов кубометров газа в год не собирается и ждет решения по одобрению ранее поданной заявки. На всякий случай проектом предусмотрены варианты альтернативной прокладки – не через 12-мильную зону территориальных вод, а через исключительную экономическую зо­ну Дании, где, согласно конвенции ООН по морскому праву, все страны пользуются свободой при прокладке трубопроводов. Тем более что такой маневр не станет фатальным и по оценке специалистов даже не повлияет на общий срок сдачи проекта – конец 2019 года.

Ася Романовская

Вернуться